Неточные совпадения
Мать и
невестка встретили его как обыкновенно; они расспрашивали его о поездке за границу,
говорили об общих знакомых, но ни словом не упомянули о его связи
с Анной.
Хохлушка лет 50 в Ново-Михайловке, пришедшая сюда
с сыном, тоже каторжным, из-за
невестки, которая была найдена мертвой в колодце, оставившая дома старика мужа и детей, живет здесь
с сожителем, и, по-видимому, это самой ей гадко, и ей стыдно
говорить об этом
с посторонним человеком.
Он часто обращался к ней во время обеда, требуя разных мелких услуг: «то-то мне подай, того-то мне налей, выбери мне кусочек по своему вкусу, потому что, дескать, у нас
с невесткой один вкус; напомни мне, что бишь я намедни тебе сказал; расскажи-ка нам, что ты мне тогда-то
говорила, я как-то запамятовал…» Наконец, и после обеда: «то поди прикажи, то поди принеси…» и множество тому подобных мелочей, тонких вниманий, ласковых обращений, которые, несмотря на их простую, незатейливую отделку и грубоватую иногда форму, были произносимы таким голосом, сопровождались таким выражением внутреннего чувства, что ни в ком не осталось сомнения, что свекор души не слышит в
невестке.
Они не забыли рассказать об исступленном гневе и угрозах Алексея Степаныча за их выходки против Софьи Николавны, и все уговорились держать себя
с нею при Степане Михайловиче ласково и не
говорить ему прямо ничего дурного насчет
невестки, но в то же время не пропускать благоприятных случаев, незаметно для старика, восстановлять его против ненавистной им Софьи Николавны.
Подайте Сережу»,
говорил проснувшийся безумец, и все явились, спокойные и веселые, кроме
невестки с сыном.
— Ступай, ступай,
с тобой
поговорить хочет отец-то… — посылала Татьяна Власьевна
невестку. — Да
говори прямо, все, что сама знаешь, как родимому отцу.
Только бабьи повязки
невесток выделяли их положение в семье; непокрытая голова Нюши
с черной длинной косой
говорила о ее непокрытой девичьей вольной волюшке.
— Нет, ты не то, дядя,
говори, — крикнул молодой парень
с рябым лицом. — А ты вот своему сыну отец называешься, а по сыну и
невестке отец. Ты ба помолился миру, чтоба тебя на старости лет поучили.
Не одна Варвара делала Насте этакие претексты, даже и
невестка Домна,
с своего доброго сердца,
говорила ей: «И-и! да гуляй, Настя. Ведь другие ж гуляют. Чего тебе-то порожнем ходить? Неш ты хуже других; аль тебе молодость не надо будет вспомянуть?» Но Настя все оставалась Настею. Все ей было грустно, и все она не знала, что поделать
с своею тоскою. А о «гулянье» у нее и думки не было.
Встряхивая кудрями, он расправлял плечи, выгибал грудь и, дерзко прищурив глаза, смотрел на братьев, на
невестку. Наталья сторонилась его, точно боясь в нём чего-то,
говорила с ним сухо.
— Дети должны кормить стариков, поить… чти отца твоего и мать, —
говорил Яков
с раздражением, — а она, невестка-то, выгнала свекра из цобственного дома. Старику ни поесть, ни попить — куда пойдет? Третий день не евши.
Из числа гувернеров есть один: ну, так собаку съел. Я рассказывал уже, кто он и как полезен для второй
невестки. Но его надобно послушать, когда он, при чае, за пуншем (он иначе не пьет чаю, как
с прибавлением), начнет
говорить, так есть чего послушать! И резонно, и наставительно, и для всех нравственно. Например...
И ее
невестка, мать Нади, Нина Ивановна, белокурая, сильно затянутая, в pince-nez и
с бриллиантами на каждом пальце; и отец Андрей, старик, худощавый, беззубый и
с таким выражением, будто собирался рассказать что-то очень смешное; и его сын Андрей Андреич, жених Нади, полный и красивый,
с вьющимися волосами, похожий на артиста или художника, — все трое
говорили о гипнотизме.
Замолчала Пелагея, не понимая, про какого Ермолаича
говорит деверь. Дети
с гостинцами в подолах вперегонышки побежали на улицу, хвалиться перед деревенскими ребятишками орехами да пряниками. Герасим, оставшись
с глазу на глаз
с братом и
невесткой, стал расспрашивать, отчего они дошли до такой бедности.
Вынужденный объяснять чем-нибудь пропажу
невестки и не уверенный, чту она станет
говорить в случае ее отыскания, Маркел Семеныч завершил ночь безумия своего клеветою, что Платонида
с Авениром хотели его убить и ограбить, и показал свою рану.
— Non, non, de grâce… Vous êtes m-lle Bourienne, je vous connais déjà par l’amitié que vous porte ma belle-soeur, —
говорила княгиня, целуясь
с нею. — Elle ne nous attend pas! [Нет, нет, пожалуйста… Вы мамзель Бурьен; я уже знакома
с вами по той дружбе, какую имеет к вам моя
невестка. Она не ожидает нас!]
Напившись кофе
с невесткой, которая ничего не
говорила больше о том, что так было тяжело ему, а только робко взглядывала на него, он, по своей обыкновенной гигиенической привычке, пошел сделать обычную прогулку.